Неточные совпадения
Самгин спустился вниз к продавцу каталогов и фотографий. Желтолицый человечек,
в шелковой шапочке, не отрывая правый глаз от газеты, сказал, что у него нет монографии о Босхе, но возможно, что они имеются
в книжных магазинах.
В книжном магазине
нашлась монография на французском языке. Дома, после того, как фрау Бальц накормила его жареным гусем, картофельным салатом и карпом, Самгин закурил, лег на диван и, поставив на грудь себе тяжелую
книгу, стал рассматривать репродукции.
Затем, направо,
находилась комната Версилова, тесная и узкая,
в одно окно;
в ней стоял жалкий письменный стол, на котором валялось несколько неупотребляемых
книг и забытых бумаг, а перед столом не менее жалкое мягкое кресло, со сломанной и поднявшейся вверх углом пружиной, от которой часто стонал Версилов и бранился.
В шалаше, из которого вышла старуха, за перегородкою раненый Дубровский лежал на походной кровати. Перед ним на столике лежали его пистолеты, а сабля висела
в головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами,
в углу
находился женский серебряный туалет и трюмо. Дубровский держал
в руке открытую
книгу, но глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая на него из-за перегородки, не могла знать, заснул ли он, или только задумался.
Чем бы это окончилось — неизвестно, но тут же
в клубе
находился М. Н. Катков, редактор «Русского вестника» и «Московских ведомостей», который, узнав,
в чем дело, выручил Л. Н. Толстого, дав ему взаймы тысячу рублей для расплаты. А
в следующей
книге «Русского вестника» появилась повесть Толстого «Казаки».
Некоторые глупые, дерзновенные и невежды попускаются переводить на общий язык таковые
книги. Многие ученые люди, читая переводы сии, признаются, что ради великой несвойственности и худого употребления слов они непонятнее подлинников. Что же скажем о сочинениях, до других наук касающихся,
в которые часто вмешивают ложное, надписывают ложными названиями и тем паче славнейшим писателям приписывают свои вымыслы, чем более
находится покупщиков.
Рядом с этой комнатой был кабинет смотрителя, из которого можно было обозревать весь двор и окна классных комнат, а далее, между кабинетом и передней,
находился очень просторный покой со множеством
книг, уставленных
в высоких шкафах, четыреугольным столом, застланным зеленым сукном и двумя сафьянными оттоманками.
В числе
книг находились: «Древняя Вивлиофика», «Россиада» Хераскова и полное собрание
в двенадцати томах сочинений Сумарокова.
От нечего делать я раскрыл
книгу на том месте, где был задан урок, и стал прочитывать его. Урок был большой и трудный, я ничего не знал и видел, что уже никак не успею хоть что-нибудь запомнить из него, тем более что
находился в том раздраженном состоянии,
в котором мысли отказываются остановиться на каком бы то ни было предмете.
Нашлись две-три бумажки, пустые: одна конторская записка, заглавие какой-то
книги и один старый заграничный трактирный счет, бог знает почему уцелевший два года
в его кармане.
Предостерегаю вас: читать эти брошюры, как обыкновенно путные
книги читают, с начала до конца — труд непосильный и
в высшей степени бесплодный. Но перелистовать их, с пятого на десятое, дело не лишнее. Во-первых, для вас сделается ясным, какие запретные мысли русский грамотей
находится вынужденным прятать от бдительности цензорского ока; во-вторых, вы узнаете, до каких пределов может дойти несознанность мысли,
в счастливом соединении с пустословием и малограмотностью.
Но положим даже, что порядок этот очень хорош, и что все-таки
находятся люди, которые не хотят подчиняться этому порядку и стремятся выскочить из него; но и
в таком случае они не виноваты, потому что, значит, у них не
нашлось в голове рефлексов [Рефлексы — термин, ставший популярным
в России после выхода
в свет знаменитой
книги великого физиолога-материалиста И.М.Сеченова (1829—1905) «Рефлексы головного мозга» (1863).
Шкапы с
книгами, ландкарты, глобусы, бюсты древних мудрецов, большой письменный стол, заваленный бумагами — все доказывало, что я
нахожусь в кабинете ученого человека.
К медицинским
книгам она получила привычку,
находясь несколько лет при постели своего больного отца; она имела домашнюю аптеку и лечила сама больных не только своих, но и чужих, а потому больных немало съезжалось из окружных деревень; отец мой
в этом добром деле был ее деятельным помощником.
На избранной свободной местности может быть занят под разведку участок на протяжении не более пяти верст, по направлению лога или по течению реки; заявка благонадежной россыпи должна быть произведена через полицейское управление; отвод заявленных площадей производится по приказанию окружного ревизора особыми отводчиками; на золотых промыслах, разрабатываемых исключительно одними старательскими работами, рабочие допускаются к таковым работам только артелью не менее 10 человек (ї 112); все добытое при разработке приисков шлиховое золото промышленники или заведующие приисками обязаны записывать
в шнуровые
книги (ї 126):
книги сии должны быть ведены без подчисток, поправок и пробелов, добытый металл должен
в них записываться каждодневно; всякая статья дневного получения золота должна быть непременно подписана управляющим прииска, приказчиками и штейгерами, а где есть конторы, то и конторщиками или кассирами, которые должны
находиться при каждодневной пересчитке золота при взвешивании его и при записке оного
в книгу (ї 129), за право пользования казенными землями взимается ежегодно по 15 копеек за каждую погонную по длине прииска сажень (ї 146); и т. д., и т. д.
Очевидно, Ароматов
находился в периоде американизма и бредил жизнью настоящего янки; на одной стене была повешена четырехугольная картонка, на которой готическими буквами было написано: «Деньги потерял — ничего не потерял, время потерял — много потерял, энергию потерял — все потерял». На другой такая же картонка с другой надписью: «Time is money». На полочке с
книгами я рассмотрел несколько разрозненных томов Добролюбова и Белинского, папку с бумагами и маленький томик рассказов Брет-Гарта.
Перед окнами стоял опрятный стол, покрытый разными вещицами;
в углу
находилась полочка для
книг с бюстами Шиллера и Гёте; на стенах висели ландкарты, четыре греведоновские головки и охотничье ружье; возле стола стройно возвышался ряд трубок с исправными мундштуками;
в сенях на полу лежал коврик; все двери запирались на замок; окна завешивались гардинами.
Это все красоты первоклассные, или заимствованные из
книг священного писания, или составленные по их духу. Да покажите мне, много ли таких красот
найдется у наших знаменитых писателей. А вот попадется слово, которого значения не поймут,
в стихе...
Мать Виринея утверждала, что это об орехах говорится, а Василий Борисыч того мнения держался, что черепокожные — морские плоды, и сослался на одну древлеписьменную
книгу, где
в самом деле такое объясненье
нашлось.
Он
находится только
в рукописных крюковых певчих
книгах XVII столетия, довольно редких.].
Заповедь о пище, согласно 1‑й главе
книги Бытия, дается непосредственно вслед за благословением к размножению и к владению землей, причем одно, конечно,
находится в связи с другим (ст. 28–29).
Патап Максимыч своими руками отпер железный сундук. На столе, поставленном возле, стал он раскладывать найденные бумаги —
в одну сторону откладывать тучные пачки серий, ломбардные билеты, наличные деньги; по другую векселя — и сохранные расписки,
в третью сторону клал купчие крепости и закладные разных людей. Особо клал Патап Максимыч счета и торговые
книги, особо контракты и условия. Завещания не
нашлось.
В купленном коробе
нашлось довольно мистических
книг, выходивших у нас
в екатерининское время и особенно
в начале нынешнего столетия.
«Рождение трагедии» написано Ницше
в молодости, когда он
находился под сильным влиянием Шопенгауэра. Сам он впоследствии указывал, что мысли свои, ничего не имевшие общего с Шопенгауэром, он выразил
в шопенгауэровских формулах и этим испортил свою
книгу.
В дальнейшей своей эволюции Ницше решительно отрекся от Шопенгауэра, признал его своим антиподом, больше того — фальшивомонетчиком. Отрекся он и еще от очень многого, о чем говорил
в своей
книге.
Эдгар, несмотря на то, что только что увидал ослепленного отца и узнал, что отец раскаивается
в том, что изгнал его, говорит совсем ненужные прибаутки, которые мог знать Шекспир, прочтя их
в книге Гаренета, но которые Эдгару неоткуда было узнать и, главное, совсем несвойственно говорить
в том положении,
в котором он
находится.
В числе
книг, раздаваемых офицерам и нижним чинам,
находится сочинение Зайончковского: «Оборона Севастополя»;
книга эта прислана Государем Императором.
У подъезда стоял швейцар, плешивый,
в нанковом сюртуке. Он и проводил посетителей по лестнице наверх, затем через комнату,
в которой
находились шкафы с
книгами и физическими инструментами, и ввел их
в гостиную.
Карп Карпович просматривал
книги, и хотя по
книгам все, отчеты были верны, исправно подведены итоги и всякие концы; плутней были припрятаны, но всегда
находилось что-нибудь, дабы придраться к старосте с тем, чтобы его посечь. Тит, выезжая еще из тамбовской вотчины, знал уже, что его посекут; но ведь на это барская воля. Барская же воля
в этом случае основывалась не на уликах
в плутовстве, а
в убеждении, что староста Тит уже непременно плутует, а потому надобно его поучить на будущее время.
Иногда я занимался
в самой библиотеке Нордена, он и это позволил мне; и тут я чувствовал себя совсем как король: мягкие диваны, большие столы, заваленные журналами, множество
книг в дорогих переплетах, тишина, как
в Публичной библиотеке, — комната
находилась во втором этаже, и никакой шум туда не проникал.
И, несмотря на то, что все эти уважаемые лица были напоены одним духом художников Александра и Дмитрия, о которых упоминается
в книге «Деяний апостольских», тогда, однако,
находились удивительные люди, которые умели что-то различать
в них.